Институт прикладного востоковедения и африканистики

  
 Институт прикладного востоковедения и африканистики


Главное ощущение в Сирии - это доминирующая везде спокойная уверенность в себе.


Если меня попросить описать баасистский режим в Сирии одним словом, то я смогу это сделать. И это слово будет "Просвещение". "Enlightenment" если по-английски.


На самом деле, сирийцы абсолютно смогли меня убедить, что, если мы не позволим интервенции, то они наведут порядок в стране за пару недель.

И дело не в их словах. И дело даже не в том, что я вижу своими глазами (Дарья Александровна Митина проводит аналогию, что во время чеченской войны в Москве было спокойствие почти такое же как в сегодняшнем Дамаске).

Дело в том, что (мы летели в Дамаск сирийскими авиалиниями) сирийцы не боятся возвращать своих детей (а они один из самых чадолюбивых народов, мне известных). В самолете сидела куча недовольных (как я понял, каникулы скоро заканчиваются) детей школьного возраста. Маленькая девочка лет двух с половиной складывала выдаваемые мной ей леденцы ромбиком, показывала мне язык и передразнивала мой чудовищный акцент, когда я пытался на дамаскенском диалекте спросить ее, как ее зовут.
Если бы они не были абсолютно убеждены в победе, они бы оставили детей и жен пересидеть решающую битву в Москве. Это им не потребовалось.
Они знают, что народ мятежников не опрокинет, а УЖЕ опрокинул.
И это то, что является несомненным фактом. Потому что иначе дети по нашему самолеты бы с дикими воплями не бегали. И не падали бы на меня машинки с потолка салона...
Прилетели в Дамаск. Долго разговаривали с телевизионщиками в аэропорту и до города добрались в темноте уже.

За 10 лет ночной Дамаск не изменился никак, разве что появились нищие, которых раньше не было. Но это богатый центр города, так что нищие эти не от бедности, а по профессии. Работа такая. Ничего личного. Брехта читайте.

Война в городе не ощущается в принципе. Никак. Совсем. Долго сидели в забитой до упора огромной чайной-кальянной. На улице сирийцы мерзнут (тут очень холодно +16) и забиваются в очень тепло натопленные залы. Нам удалось занять столик сразу, но это нам чертовски повезло. Он освободился прямо перед нашим приходом (да и столик в углу возле прохода).

Мясо в Дамаске, как и всегда, очень вкусное. Арака имеет более насыщенный вкус, чем турецкая ракы и греческая узо. Дело вкуса. Мне больше нравится сирийская. В городе Дума не продают пива. Совсем.

Народ в Дамаске жизнерадостен, спокоен, выдержан, вежлив, уверен в себе и скорой победе. Мятежники от безысходности перешли к индивидуальному террору. За двое суток убили дома двух генерал-майоров.

Лучшее свидетельство спокойствия в городе то, что им и в голову не приходило ходить с охраной. Одного генерал-майора застрелили через заборчик дома на глазах у жены, которая с балкона кричала ему, что купить после службы по дороге домой.

Курс лиры скакнул вверх. Правительство удерживает его через банки. Выходит пока не очень.

В целом, все очень спокойно. Жизнь совершенно такая же, как и 10 лет назад.

Беспокоиться за нас нет совсем никаких причин. Вообще никаких.

***
Главное ощущение в Сирии - это доминирующая везде спокойная уверенность в себе. Переход мятежников к тактике индивидуального террора - это уже расписка в полном поражении. Но индивидуальный террор, как известно, против воли масс не работает.

Битву за сердца народа мятежники проиграли окончательно и безнадежно.

Никому и в голову не приходит обсуждать возможность прихода к власти мятежников, зато вовсю и повсюду разговаривают о предстоящих выборах. Медианное рассуждение: на президентских Башар аль Асад получит минимум 60-70% голосов против любого возможного кандидата, на парламентских - ожидают, что Баас, коммунисты и сирийские националисты выступят блоком и наберут те же 60% против, главным образом, исламистов.

Об этом говорят люди.

На маленьких демонстрациях и пикетах интересна социальная структура проправительственных активистов - подавляющее большинство простые люди, искренне радующиеся, когда рядом с ними становятся русские, а чуть в стороне обязательно стоят интеллектуалы, которые разделяют с народом общие идеалы, но окончательно с ним не смешиваются стилистически - народ шумит, кричит и громогласно хохочет, интеллектуалы ведут себя по-сирийски сдержанно и строго. Они вышли выразить свою волю, а не шуметь.

***
 Загадкой для меня остается сила влияния сторонников жесткой линии против мятежников, то есть, де-факто противников линии Башара аль-Асада. Их много. Их влияние чувствуется (не знаю, что там вам рассказывают пишущие проститутки на содержании у избивающих послов катарских подонков, но президента в Сирии критиковать можно без опасений не только за свободу, но и за карьеру). Некоторые официальные лица от взглядов сторонников жесткой линии специально отмежовываются, некоторые другие ее пересказывают и мотивируют.

Степень их влияния мне непонятна, потому что круг общения у нас все-таки ближе к аппаратчикам, и я не уверен, насколько его можно переносить на простой народ. Среди аппарата, по моим ощущениям, сторонников жесткой линии примерно треть (или четверть). Наверняка, они пойдут на выборы, но от каких партий, я не понимаю. Должно быть, от Баас, но тогда нас ждет жаркая битва за места в списках ПАСВ. И вряд ли партийное руководство перед выборами допустит внутрипартийную дискуссию, ослабляющую партию.

В общем, анализируя происходящее в Сирии и электоральные перспективы обязательно нужно принимать во внимание эту мрачную, внешне малозаметную силу - сторонников жесткой линии.

***
Признаков войны в Дамаске мало, но они есть. Действует запрет на любое фотографирование любого военнослужащего и любое упоминание имен военных. Правило разумное и понятное, но запрет на упоминание, например, знаменитого на всю Сирию доктора, спасшего много людей (а сирийцам благодарность очень свойственна) - главврача военного госпиталя или на фотографирование охраняющего расположенный по соседству с нашей гостиницей офицерский клуб Дамаска очень важного двадцатилетнего солдатика - дембеля с пышными усами, который с видимым огорчением просит себя не фотографировать и со снисхождением опытного человека говорит: "Ну ты же, устаз, сам понимаешь, АРМИЯ" - оставляет ощущение легкого перебора.

Военных в городе очень мало, они охраняют государственные объекты. Выбор самих объектов непонятен, потому что здания министерств в центре города, куда мне 10 лет назад приходилось часто ездить, не охраняются. Учитывая, что рядом с военными постами всегда находятся несколько странно расположенные маленькие баррикадки из мешков с песком, у меня сложилось впечатление, что это зашита от смертников на заминированных машинах. Никаких оснований для такой версии у меня нет, кроме того, что она все объясняет - и избирательность постов, и странные места для баррикадок.

У входа в гостиницу расположен рамочный металлоискатель. Совершенно никто не обращает на него внимание, даже когда он страшным голосом свистит и мигает всеми лампочками, когда под ним проходит Дарья Александровна со своими сумками и украшениями.

В городе - еще раз - все абсолютно спокойно. Жизнь вернулась в довоенный ритм.

***
Если в Дамаске и Алеппо сирийские власти получили практически 100% поддержку народа, то за городом все не так радужно. Постоянно попадаются блок посты, на некоторых перекрестках установлены блоки из шин, не позволяющие машинам проезжать с большой скоростью. С другой стороны, нервозности никакой не проявляется. Солдаты бдительны, но спокойны и добродушны. Похоже, что офицерам приходится их постоянно накачивать политбеседами о необходимости постоянной бдительности. Тут еще надо заметить, что февральский пейзаж средней Сирии довольно уныл. Зелени нет.

Позавчера мы посещали госпиталь с ранеными солдатами (меня - как всемогущий направил взять с собой мешок с конфетами мишка и аленка), говорили, что безвозвратные потери на тот день составили 33 человека (с утра говорили, что 32). Это был штурм двух кварталов Хомса. Так как мы обещали на эту тему не распространяться просто скажу, что Хомс освобожден и съездить туда иностранцам сейчас относительно безопасно. Главное, чтобы только патрули на въезде в город не остановили. Тогда отправят обратно в Дамаск почти без разговоров. Провокаций власти боятся. Особенно провокаций с нападением на иностранцев.

Раненные производят мощное впечатление. Получивший шесть пуль, пролежавший четыре дня в коме, явно под сильными обезболивающими повторяет, как мантру: "Вот залечат меня доктора, и я вернусь. Мы им там покажем. Еще. В прошлый раз меня ранили, но, вернувшись, я двоих снайперов самолично снял. И еще поснимаю" О другом он и не думает.

Иностранные журналисты в частных беседах говорят, что мятежники обречены просто потому, что у них нет резервов и неоткуда ждать пополнений. Все, кто искренне ненавидел режим, уже прячутся в горах, а уголовный и полууголовный элемент, служивший им пополнением за катарские деньги, осознал, что большие деньги - это хорошо, но жизнь все равно только одна. Кроме того, обыватели стали их шугать из своих кварталов и деревень, уже не боясь. Армейские автомобили ездят с гражданскими номерами - маскировка, хотя на полицейских остались номера специальные.

Главное, чтобы не было иностранной интервенции. Пока сирийцы справляются сами.

***
Создается впечатление, что местное руководство в Дамаске напугано не самими взрывами в Алеппо (сирийцы к индивидуальному террору со стороны оппозиции морально готовы), сколько тем, что попытавшихся ворваться в город после взрывов мятежников передушили и взяли в плен, главным образом, доставшие спрятанное по домам оружие городские обыватели, которые не проявляли свойственное армейским великодушие к пленным.

Поговаривают, что после начала мятежа на черном рынке цены на оружие не упали, как следовало бы полагать, а выросли в 10 раз.

Бандитам приходится несладко. Деньги - катарские серебряники - конечно, большие, но и у бандита ведь только одна жизнь.

***

Между своими, скажу
Иностранных журналистов в Дамаске много, и они ведут непрерывную войну с местной службой безопасности. Журналисты постоянно хотят уехать из Дамаска, а контрразведчики (делать им больше нечего!) пытаются им помешать.

Журналисты не понимают, но эту войну выигрывают контрразведчики. Дело в том, что их цель вовсе не состоит в том, чтобы не дать журналистам посмотреть страну. Их цель состоит в том, чтобы не допустить провокаций против иностранцев со стороны мятежников.

Так вот, когда журналистам удается, перехитрив безопасность, уехать в провинцию, они вынуждены делать это настолько секретно, что и для мятежников это остается тайной, и они не успевают подготовить засаду.

А больше ничего безопасности и не нужно. Пускай едут. Пускай снимают. Главное, чтобы их никто не атаковал.

***
К вопросу о свободе распространении информации.

Обнаружил, что в моей гостинице в центре Дамаска свободно принимается и Аль Джазира (на арабском и в английской версии) и аль арабия и саудовское и эмиратские телевидение.

Сверхпопулярный сирийский бойцовский канал ад-Дунья, сыгравший немаловажную роль в стабилизации ситуации в Сирии, и отключенный от спутниковых пакетов в рамках "санкций", не принимается. На его месте какой-то странный казахстанский канал на русском языке...

Думайте, думайте. Голову включайте.

***
А вчера утром, съезжая с круга, меня вот чуть не сбила тетка в большом мицубиси, когда я, между прочим, по зебре переходил улицу. Вот шуму-то бы было... Хотел я ей сказать, что женщина за рулем несет сирийскому народу в сто раз больше опасностей, чем все эти французские придурки со смешными именами типа Гальюн, но посмотрел на ее виноватое лицо, и пошел дальше. И она поехала.

Так и живем.


счетчики  

Главная    Исследования и статьи    Контакты    Ссылки    Альбом            Powered by Kompozer»