Институт прикладного востоковедения и африканистики

Еще один камешек в стену изоляции Израиля
Саид Гафуров
01/06/2010

Турция

Прежде всего, нужно понять, что представляет собой политика Турции. Практически вся современная политика Турции свелась к завуалированной и закамуфлированной борьбе между двумя фракциями турецкого капитала — «старой» и «новой». Так называемые «исламисты», то есть представители выросшей в последнее время в глубине страны, в Анатолии новой национальной промышленной буржуазии оказались сторонниками демократии. Их рупор — Партия справедливости и развития (АКП) все больше проводит более независимую от Запада внешнюю политику, а во внутренней политике выступает за ускоренное развитие внутренних районов страны путем поощрения национального частного капитала. Таким образом, переход к демократии, прежде всего, сделал более полным господство буржуазии: благодаря демократии все имущие классы получили доступ к политической власти наряду с традиционной финансовой аристократией.

Тем не менее, новый капитал в лице АКП ведет жесточайшую борьбу за власть со «старым» капиталом, и его политической опорой — вооруженными силами Турции. Надо заметить, что со времен Ататюрка вооруженные силы страны и напрямую, и через различные фонды (например, пенсионный фонд военнослужащих) являются крупнейшим промышленником в Турции. При Ататюрке и его наследниках господствовала не турецкая буржуазия, а лишь одна её фракция, которая сидела в парламенте в периоды между военными переворотами, диктовала законы, раздавала государственные доходные места, начиная с министерских постов и кончая казёнными лавками по продаже ракы и сигарет. Старый капитал был традиционно ориентирован на Запад, на США и Европу. Во времена «холодной войны» интересы торговой политики в Средиземноморском, да и в Черноморском регионе и страх перед революцией, чьи признаки были очевидны, и советским вторжением в Турцию привел страну в блок НАТО. С одной стороны, используя «особые связи» с США, турецким промышленникам удавалось приобрести новые рынки и возможности для большинства старых монополий, а с другой стороны, финансовая нужда с самого начала поставила Турецкую республику в зависимость от мирового капитала и, прежде всего, капитала США.

За создание огромной и эффективной промышленности, которую создал Ататюрк, надо было платить. Обслуживание внешнего долга ложилось на национальные плечи, то есть провинций, капиталистов, которые там жили. И они фактически были лишены возможности развиваться, потому что были лишены доступа к финансовым средствам.

Главное бремя издержек на индустриализацию страны возлагалось на государство, а спекулировавшей финансовой аристократии оно обеспечивало возможность фантастически быстрого обогащения. Турецкое государство было не чем иным, как акционерной компанией для эксплуатации национального богатства; дивиденды её распределялись между генералами, министрами, международными финансовыми заправилами и не очень большой группой представителей «старого капитала».

Эта система представляла собой постоянную угрозу, постоянный ущерб для торговли, промышленности, сельского хозяйства, для интересов промышленной буржуазии. Финансовая аристократия издавала законы, управляла государством и самим фактом своего господства и посредством печати подчиняла себе общественное мнение.

Разрушение финансовой системы с гиперинфляцией, задолженность государства были в прямых интересах той фракции буржуазии, которая господствовала. Государственный дефицит и инфляция как раз и был предметом её спекуляций и важнейшим источником её обогащения. Каждый новый заём давал финансовой аристократии новый удобный случай обирать государство, искусственно поддерживаемое на грани банкротства, оно должно было заключать займы у банкиров на самых невыгодных условиях. Кроме того, каждый новый заём давал лишний случай грабить публику, помещавшую свои капиталы в государственные процентные бумаги, посредством биржевых операций, в тайну которых были посвящены правительство и генералитет. Вообще, неустойчивое положение государственного кредита Турции и обладание государственными тайнами давало старому капиталу и их сообщникам в министерствах и штабах возможность вызывать внезапные, чрезвычайные колебания в курсе государственных бумаг, которые каждый раз неизбежно влекли за собой разорение множества менее крупных капиталистов и баснословно быстрое обогащение крупных биржевиков.

Огромные суммы, проходившие через руки государства, создавали, кроме того, возможность мошеннических подрядов, подкупов и хищений всякого рода. То, что имело место в отношениях между капиталом и правительством, многократно воспроизводилось в отношениях между отдельными ведомствами и отдельными предпринимателями.

Промышленная буржуазия, усилившись, увидела угрозу своим интересам и была готова финансировать политику, мелкая буржуазия, являвшаяся питательной силой для исламистов, была полна нравственного негодования, воображение простого народа было возмущено. Не участвовавшие во власти фракции турецкой буржуазии критиковали коррупцию и неспособность властей управлять. Народ поднимался на вооруженную борьбу. Власти просто не могли уже управлять по-старому, и в 1983 году в стране была восстановлена парламентская система. В период с 1983 по 1996 год правили коалиционные правительства разного состава, по-прежнему ориентировавшиеся на старый капитал.

Но перемены были неизбежны. В 1996-1997 годах старшим партнером по коалиции стали исламисты (партия «Рефах», после ее запрета под давлением вооруженных сил переименовавшееся в АКП), которые выиграли выборы 2002-го и 2007 годов. Старая светская националистическая элита стала постепенно вытесняться, демократия и стремление в ЕС оказались на руку новой псевдо-религиозной элите, которая старается на словах опираться на волю народа, отодвигать от управления армию, бывшую главным сторонником союза с Израилем, и такие традиционные для республиканского периода институты, как организации по наследию Ататюрка.

Вместо немногих отдельных фракций буржуазии все имущие классы турецкого общества вдруг были привлечены к участию в политической власти. Вместе с военным режимом исчезла и кажущаяся независимость государства, противопоставляющего себя буржуазному обществу, а с ней исчезли и все второстепенные столкновения, вызываемые этой фикцией!

Одновременно АКП нанесла удар по традиционному капиталу через приватизацию крупнейших предприятий, в том числе, и принадлежащих вооруженным силам. При новом правительстве контроль над общественными фондами и связи с правительством стали играть еще более важную роль, что обеспечивает АКП возможность создавать коалиции с различными монополиями. Те же самые старые турецкие компании и западные монополии, которые, казалось бы, находятся в конфликте с правительством, в один прекрасный день могут изменить политические позиции, если АКП пообещает им прибыльную сделку.

Теперь старый капитал и армия, ориентирующиеся на блок с Израилем, находятся не в состоянии в политическом смысле влиять на ситуацию. Они слабы, они не могут найти лидера, не иначе как престарелого Сулеймана Демиреля (ему за 80), который, при всем уважении, не может «побить» исламистов. Если бы турецкая армия могла совершить переворот и обеспечить стабильность стране, то она бы это сделала. Тогда отношения Турции с Израилем опять восстановились бы. Но турецкая армия сейчас политически этого сделать не может. Генералитет отдает себе отчет в том, что получит гражданскую войну и раскол самой армии, поэтому следует ожидать того, что сейчас Турция тоже примкнет к антиизраильской коалиции. Единственное, что ее может оттолкнуть от этого — это блок с иракскими курдами, с партией Барзани, который исторически поддерживался и Израилем, но это маловероятно.
http://www.rus-obr.ru/opinions/6779