Можно считать, что третий этап вооруженного противостояния в Ливии, фактически гражданской войны и интервенции западных стран, завершен. Так долго отказывающиеся от прекращения огня инсургенты, почувствовав угрозу вооруженного поражения, согласились на перемирие с лоялистами при определенных условиях.
Можно считать, что третий этап вооруженного противостояния в Ливии, фактически гражданской войны и интервенции западных стран, завершен. Так долго отказывающиеся от прекращения огня инсургенты, почувствовав угрозу вооруженного поражения, согласились на перемирие с лоялистами при определенных условиях.
Первый этап характеризовался наступлением инсургентов при консолидации сил лоялистов в Триполитании, второй – массовой народной мобилизацией добровольцев-лоялистов, началом поставок оружия, боеприпасов и снаряжения инсургентам с армейских складов из Египта и контрнаступлением лоялистов на всех фронтах. Третий этап представлял собой вооруженную интервенцию в конфликт со стороны антилоялистской коалиции стран НАТО и ряда арабских государств путем воздушных и морских ударов по войскам лоялистов.
Согласно Клаузевицу (а не тому, что о его взглядах думают политологи, знающие из третьих рук только фразу о продолжении политики иными средствами), «война – это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю» (Карл Клаузевиц – немецкий военный теоретик и историк, прусский генерал – прим. ВЗГЛЯД).
Иными словами, война выиграна, когда достигнуты цели и задачи, поставленные перед ее началом, а ресурсы, затраченные на ее ведение, оказываются меньше, чем блага, полученные в результате войны.
Клаузевиц развивал свою мысль: «Первоначальные политические намерения подвергаются в течение войны значительным изменениям и в конце концов могут сделаться совершенно иными именно потому, что они определяются достигнутыми успехами и их вероятными последствиями».
Каковы же результаты третьего этапа для основных участников конфликта?
Основные инициаторы интервенции: Франция и Великобритания – свои основные цели, поставленные перед войной, могут считать достигнутыми. Ливия больше в среднесрочной перспективе не может влиять на черную Африку в процессе освобождения от монопольной роли в африканской экономике британских и французских финансово-промышленных групп.
Такие британские и французские группы, как «Рио Тинто», «Англо-Американ», «Би-Эйч-Пи Биллитон», «Би-Эн-Пи Париба» и «Креди Суэз», тесно завязанные на африканские проекты, могут вздохнуть с облегчением.
Ливия в условиях замораживания финансовых авуаров и последствий гражданской войны не сможет оказывать поддержку африканским режимам в их борьбе против англо-французских ТНК, вложившихся в африканскую экономику и испытывающих в силу высоких издержек сложности в честной конкурентной борьбе, например, с китайскими, американскими или индийскими компаниями.
Правительство Саркози перешло к прямому вооруженному вмешательству в конфликте в Кот-д'Ивуаре, резко усилило свои военные позиции в Нигере, Чаде и других странах. При этом важно помнить, что в африканской политике Франции нет даже подобия национального единства. Интересы разных страт крупного капитала расходятся кардинально.
Младшие союзники по коалиции, такие как Норвегия, Катар и ряд других стран, в этом конфликте ставившие себе цель вооруженным путем заставить Ливию принять проект ряда стран экспортеров газа по завершению разделения рынков трубного и сжиженного природного газа и перенаправления поставок североафриканского СПГ из Европы в Азию и Америку, тоже могут считать поставленные задачи решенными. Проекты Каддафи по поставке сжиженного газа в Европу остановлены надолго. Кроме того, в краткосрочной перспективе цены на газ заметно выросли.
Однако цели Франции отличаются от политических целей президента Саркози, а цели Великобритании расходятся с личными задачами премьер-министра с очень по-африкански звучащей фамилией Камерон.
Во Франции Саркози поставил на колени своих политических противников из нефтедобывающей монополии «Тоталь» и ее руководителя де Маржери персонально. Президент Гбагбо – ставленник французских социалистов в Кот-д'Ивуаре – оказался в очень тяжелом положении. Новый французский капитал (нувориши) преодолел сопротивление своих соперников из старых аристократических групп.
Однако для закрепления этих успехов Саркози должен быть переизбран на пост президента, что совсем не гарантировано. А социалисты при возвращении к власти окажут давление на ставленника Саркози Уаттару и сумеют договориться с Каддафи. Так что лично Саркози нужна победоносная война в Ливии, которая будет способствовать его переизбранию.
Вообще говоря, война – дело очень дорогое, не столько для национальной экономики, сколько для бюджета воюющей страны. В целом победоносная война, безусловно, повышает кредит, но для сбалансирования бюджета этого недостаточно. Поэтому ответственные правительства и генеральные штабы в условиях финансового и бюджетного кризиса войны не любят. Однако если политики и финансисты находят средства для подготовки к войне, исходя из того верного положения, что вооруженные силы являются строкой исключительно расходной в мирное время, но в условиях войны они могут приносить доходы, то вооруженные силы с радостью примут бой, обеспечивающий кадровому составу возможности повышения по службе и соответствующие материальные блага.
Вопрос о дефицитах бюджетов стран коалиции отложен до осени, а сейчас только начало весны. Основным источником погашения дефицитов бюджетов в странах ЕС и США является выпуск государственных долговых обязательств. Война сама по себе как ситуация чрезвычайная дает основания для снятия ограничений на относительный размер дефицита бюджетов, установленный зоной евро.
Кроме того, в краткосрочной перспективе можно с большой долей уверенности предполагать, что крупнейшие финансовые группы Великобритании и Франции по крайней мере в этом финансовом году согласятся приобрести крупные пакеты государственных долговых бумаг, как из своеобразной «благодарности» за оказанные им государством услуги, так и в силу того, что война повышает кредит в стране сама по себе.
Можно констатировать, что в военном отношении полковник Каддафи удержался. Даже под бомбежками, даже с уничтоженной тяжелой техникой лоялисты регулярно одерживают победы над инсургентами.
С точки зрения социальной психологии дальний расчет полковника Каддафи на поддержку внутри страны племен против традиционно городского населения (а именно им и объясняется то, что многие считают эксцентрикой полковника, ведущего подчеркнуто бедуинский образ жизни (шатры, одежда и пр.), совершенно не свойственный жителям Триполи или Бенгази и вызывающий у них насмешки) сработал. В конечном счете племена инсургентов не поддержали. Более того, не поддержали их и суфийские ордена.
Напротив, расчеты западников на рационализм населения оказались ошибочными. Рационализм мелкого лавочника, столь свойственный французам (что они показали при оккупации 1940 года) и другим европейцам, оказался вытесненным иным рационализмом. Ведь логика, что, когда на твою страну напали дикие люди из-за моря, надо браться за оружие, не менее рациональна, чем логика того, что война снижает количество покупателей у бакалейщика.
Люди, стоявшие за инсургентами, – сформировавшийся ливийский капитал городского происхождения – всякого рода подрядчики, спекулянты и теневые риэлторы из Триполи и Бенгази, своих краткосрочных целей достигли – после победы Каддафи будет не до развития контрольно-ревизионных органов, этой постоянной и очень неприятной угрозы капиталу при Каддафи.
Одновременно выяснилось, что инсургентов возглавили люди, олицетворявшие собой самые неприятные стороны ливийского режима, вызывающие ненависть у народа, который считал именно их, а не не занимающего никаких официальных должностей полковника Каддафи, основными виновниками имеющих место злоупотреблений в стране.
В рамках какой-то совершенно сюрреалистической кадровой политики главой самопровозглашенного Национального совета Ливии назначил себя бывший министр юстиции Мустафа Абдель Джалиль, а военную власть у инсургентов взял в свои руки бывший министр внутренних дел Каддафи Абдель Фаттах Юнис.
Иными словами, теперь западные СМИ нам в рамках информационной войны против Ливии рассказывают, что режим Каддафи был, вообще говоря, плохим, но два исключения были – в двух областях режим был хорошим: в области правосудии и юстиции и в части полиции. Учитывая, что министр иностранных дел тоже оказался в Лондоне, западными СМИ (неявно) предполагается, что все зло в Джамахирии было от образования со здравоохранением.
Таким образом, сама логика войны приводит к тому, что целью вооруженной борьбы становится персона самого полковника.
Дело в том, что никто из врагов ливийского режима никогда не упрекал его в отсутствии демократических выборов. Выборы в Ливии действительно свободные. Каждый голосует, как хочет. Пороки ливийской системы – это пороки любой мажоритарной системы, где тот, кто получил 49,9% голосов, может оказаться отстраненным от всех рычагов управления.
Все претензии к полковнику фактически – это претензии к тому, что он обладает авторитетом, что его советов (именно советов!) слушаются.
Получается, что примирение под лозунгом «пусть народ сам выберет свое будущее путем демократических выборов» сработает на полковника Каддафи, вернув статус-кво. Люди, безусловно, проголосуют за харизматичного полковника, а не за ненавидимых министров внутренних дел и юстиции.
Более того, возглавляющим инсургентов бывшим министрам придется ответить не только за свои дела на министерских постах, но и, что гораздо для них хуже, за свои дела в период всей карьеры в органах юстиции и внутренних дел Джамахирии, которые трудно назвать лучшими из органов управления Ливии. А это ведь, вернее всего, смертный приговор. Не случайно инсургенты заявили, что после победы повстанцы начнут уголовное преследование не тех, кто отдавал приказы на применение оружия против повстанцев, а тех, кто приказы исполнял. Это какая-то новелла в мировом праве. Военнослужащий, человек, которому страна доверила оружие, обязан исполнять отданные ему приказы.
После раздачи населению оружия Ливия готова к длительной партизанской войне. В такой большой и редконаселенной стране профессиональная армия была просто физически не в состоянии защитить страну. Слишком мало бойцов и слишком длинные границы, к тому же не имеющие полноценных линий снабжения в пустынях. Решение задачи, как защищать страну от потенциальных угроз в существующих условиях, ливийцы нашли в вооружении народа, запугивании потенциальных противников большим количеством закупленного оружия и подготовке к партизанской войне. Организация вооруженных сил предусматривала концепцию вооруженного народа. Это вполне рационально и объяснимо в конкретных условиях Ливии.
Таким образом, народ к партизанской войне готов, а инфраструктура, особенно трубопроводы в редконаселенной местности – исключительно удобная цель для партизан.
США не чувствуют себя способными участвовать в третьей после Ирака и Афганистана войне, позиция же ЕС будет во многом решаться в Берлине. Немецким НПЗ по технологическим причинам нужна именно ливийская (или саудовская, но ее везти далеко) нефть. Проводимая Каддафи стратегия поставок сжиженного газа из Ливии в Европу выгодна именно немцам.
И, что самое главное, Германии нужно спасать зону евро и вообще объединенную Европу от бюджетного дефицита. По осени не цыплят будут считать, а источники покрытия дефицита.
Главный вывод, который можно сделать, – что все основные акторы ливийского конфликта заинтересованы в том, чтобы решить конфликт быстро. Очень быстро. До лета.